Скитания ворона - Страница 11

К оглавлению

11

Лиз самозабвенно кружилась в вальсе, а с балкона ее из-под морщинистых век внимательно изучала пара водянистых глаз.

– Ах, Морвен, ах, злодей, где ж вы до сих пор прятали такое сокровище? – Джейкоб Цорес, биржевой воротила и миллиардер, пыхнул толстенной сигарой и подмигнул сидящему напротив лорду.

– К тому же аутентичная леди Морвен, единственная наследница титула, – поддакнул Морвен.

– Титул-шмитул! Главное, как говорил мой одесский папа, чтобы было на что приятно посмотреть… Морвен, это шутка! А если серьезно, главное в жене – это семья жены. А ее семья – это вы. Морвен, я говорю да! – Он протянул короткопалую, волосатую руку. Морвен с чувством пожал ее. – А девочка наша не взбрыкнет? Породистые кобылки – они норовистые.

– Это я беру на себя… Дело за вашим Джо, надо, чтобы и он присоединился к нашему решению.

– Мой-то? Да этот шлимазель дрочит в пижаму на ее симпатичную фоточку. – Джейкоб Цорес испытующе взглянул на собеседника. На монгольском лице лорда Морвена не дрогнул ни один мускул. – Это шутка, Морвен! Но, как говорил мой одесский папа, в каждой шутке есть доля шутки!

Биржевой магнат расхохотался, похлопал Морвена по плечу и шумно икнул. Как говорил его одесский папа, цирлих-манирлих важен после первых десяти тысяч, дважды важен после первых ста тысяч, трижды важен после первого миллиона, а после первого миллиарда можно и расслабиться…

Лорд Морвен, вероятно, хорошо подготовился к разговору с дочерью, тщательно определил пропорцию и очередность разъяснений, уговоров, посулов и угроз. Только ничего этого не понадобилось. Лиз спокойно выслушала вступительную речь отца, без каких-либо комментариев поглядела на фотографию суженого – рябое лошадиное лицо, ранние залысины, большой нос, очки в толстой роговой оправе, типичный облик молодого еврейского интеллектуала, физиономическая вариация на тему Артура Миллера. Ей было все равно. После крушения с Аланом мужчины в ее жизни перестали иметь значение.

– Ты все уже решил, ведь так? От меня требуется лишь формальное согласие. Что ж, я согласна. Но при одном условии…

Морвен напрягся. Оказывается, он совсем не знал свою дочь.

– Говори… – тихо приказал он.

– Как я поняла из твоих слов, официальная помолвка приурочена к моему восемнадцатилетию. Так вот, оставшиеся до этого полтора года я буду учиться живописи. Профессионально. В Москве или в Петербурге, который Ленинград.

– В России, которая СССР? – подхватил Морвен, ожидавший чего угодно, только не этого. – Лиз, ты сошла с ума. Россия! Эта страна непригодна для жизни.

Я знаю, о чем говорю, я бывал там неоднократно. Там не достать даже, извини, гигиенических прокладок.

– Ничего, что-нибудь придумаю…

Лорд недолго обдумывал этот разговор и решил, что политичней будет не разубеждать дочь, а потрафить ее странной, но, в сущности, безобидной фантазии, дабы заручиться ее покорностью в деле куда более важном. Но, чтобы обезопаситься от всякого рода неожиданностей, такую поездку следовало должным образом организовать.

На следующий же день лорд Морвен связался с московским своим партнером, не раз блистательно выполнявшим его просьбы и поручения. Господин Шеров был там человеком всемогущим, и для него не составит никакого труда обеспечить пребывание Лиз на уровне, достойном дочери Морвена. Ну, и приглядеть, конечно…

Глава 3
ПАРИЖСКИЕ ТАЙНЫ

(1982–1983)


– Трудно было человеку
Десять тысяч лет назад,
Он пешком ходил в аптеку,
На работу, в зоосад…

Под развеселый вой «Поющих гитар», несущийся из динамика над окошком, в купе ворвалась Сесиль, верная французская женушка.

– Что же ты не выходишь? Я тебя везде ищу! – Голос показался ему совсем чужим и неуместным. – Давай быстрее, я проплатила стоянку только на пятнадцать минут, если опоздаем, то могут вкатить штраф. Бери вещи, быстрее! Господи, как у тебя накурено!

– Иди, я сейчас!

– А яблоко можно взять? – Сесиль потянулась к столику.

– Нет! – Нил сказал так резко, что жена вздрогнула.

– Ты что? Я просто подумала, что ты забыл.

– Я не забыл. Ну, пошли, пора.

– Что с тобой? Ты плохо выглядишь.

– Я просто не спал, не могу спать в поезде.

Ложь давалась Нилу легко, да и Сесиль, похоже, совсем его не слушала. Штраф за стоянку волновал ее сейчас гораздо больше.

– Ну вот, опоздали, и все из-за тебя! Какой ты все-таки несобранный! – Сесиль проворно расплатилась с носильщиком, вытащила из-под стеклоочистителя желтую штрафную квитанцию, помахала перед носом Нила. – Ну, давай же, укладывай чемоданы в багажник! Это тебе не Россия! Здесь надо соблюдать порядок.

Нил со всей определенностью понял, что последние две фразы он отныне будет слышать каждый день.

– Я все устроила, первое время мы поживем в квартире тети Соланж, ее второй муж крупный домовладелец, они сейчас на Ривьере… – трещала Сесиль, выруливая на громадную серую площадь у Северного вокзала. – Вот сволочь, шлюхин сын, весь проезд перегородил!

Она несколько раз оглушительно бибикнула, открыла дверцу и, высунувшись по пояс, принялась осыпать отборной парижской бранью зазевавшегося водителя микроавтобуса с веселенькими буковками «Quick» на борту. Ее искаженное гневом лицо покрылось некрасивыми красными пятнами.

И вот эта вздорная бабища – его жена, супруга, так сказать, эпуза, в горе и в радости, в богатстве и в бедности?.. О, где же ты, Сесиль, тихая, нежная, застенчивая, невзрачная? Погребена под вечными ленинградскими снегами, растаяла в вечном тумане страны Эсэсэсэрии… Воистину, как преображает человека родная почва! Увы, не всегда в лучшую сторону…

11